На днях газета Times признала канцлера Германии Ангелу Меркель самым влиятельным человеком года. Мы решили разобраться в том, за какие заслуги лидера одной из наиболее развитых экономик Европы удостоили такой чести.

Сладенькой «печеньки» тетушка Меркель удостоилась, подумать только, за «центральную роль в сохранении европейской безопасности в период возрождения российской агрессии в Восточной Европе». Наверное, Меркель всей своей амбразурой закрывала угнетенную Европу от вторжения русских танков и русской армии, которая только спит и видит как еще раз сделать марш-бросок до Берлина. Только таким комическим образом можно интерпретировать ее заслуги.

До сих пор никто не то чтобы доказал, но хотя бы обосновал в чем заключается агрессия России против Европы и как нарушается ее безопасность. Не уж-то в том, что мы ей газ продаем? Да, агрессоры, как посмели?

При этом никто не осудил действия европейских парламентариев, которые открыто выступали и поддерживали Майдан, что в итоге привело к массовым беспорядкам, свержению власти на Украине и гражданской войне. Получается, европейцы танцевали на Майдане, встречались с Януковичем и Порошенко, а Россия – агрессор.

Газета Times также утверждает, что Меркель приняла активное участие в налаживании диалога между Западом и Россией. Только в чем это налаживание заключается? В готовности принятия трех пакетов санкций против нашего государства и народа, ограничении финансовых возможностей нашего бизнеса в получении зарубежных  кредитов? Это диалог?

За все эти заслуги на пути мира и процветания канцлер Германии Ангела Меркель получила титул самого влиятельного человека года, как в свое время и Барак Обама получил Нобелевскую премию мира, что, впрочем, не помешало ему поддержать военное свержение Каддафи в Ливии и борьбу «ополченцев» с оружием в Сирии.

В прошлом году Владимира Путина признали самым влиятельным человеком года по версии той же Times, но в отличие от этих персонажей, его усилия не позволили начаться войне в Сирии. Это факт. За что же Меркель удостоилась такой награды мы, конечно, понимаем, но промолчим.